В обычной светлой рубашке с коротким рукавом, в легких летних брюках вполне человеческого покроя. Никаких черных платьев и золотого шитья. Волосы собраны в аккуратный хвост — такой… привычный Анхен. Куратор, которого я могла бы встретить на улицах родного города.
Но мой смех обрывается на полувздохе, кажется, я бледнею и вцепляюсь в Лоу так, что даже мне становится больно. Ужас стальными тисками охватывает сердце. Не куратор — владелец. Мой владелец! Нет, только не это!
Возле него пара слуг в почтительных позах, не то указания получали, не то отчитывались в чем до нашего появления. Но они уже забыты. Внимательный взгляд авэнэ направлен прямо на нас. На меня? На Лоу? Слишком далеко, не разобрать. И интонация — не понятна: он любопытствует? Насмехается? Недоволен?
— Ну, я ее хоть как–то наряжаю, — Лоу в ответ разве что не фыркает. — А великому авэнэ такие мелочи даже в голову не приходят. Величие глаза застит, не иначе.
— Паясничать прекрати, — устало обрывает его Анхен и решительно направляется в нашу сторону.
— Нет, — в ужасе шепчу я и пытаюсь спрятаться за Лоу. Он обнимает меня одной рукой и крепко прижимает к себе. — Не отдавай меня ему, пожалуйста, не отдавай, — в панике твержу я, обхватывая его руками за шею и зарываясь носом куда–то ему в воротник.
— Все хорошо, — успокаивающе шепчет он мне и вновь оборачивается к Анхену.
— Так где, ты говоришь, ее одежда? В которую ее надо было одевать? Что–то в глаза не бросилась. Может, искал я плохо, как думаешь?
Остановился. Недоуменный взгляд на Лоу, затем оборачивается к слугам. Далее знакомое: вопрос–поклон–ответ. Вот интересно даже стало, и что он услышать хочет?
— А вот что ты приказал, то они и сделали, — прерывает их беседу Лоу, не переходя на эльвийский.
— Я приказал позаботиться! — Анхен явно начинает злиться. Ну вот зачем он его злит, и так страшно.
— Да-а? — а тон уже откровенно издевательский. — Ты приказал им приволочь в дом существо из загона. Вот они и создали максимально комфортные условия… для того, кто родился и вырос в стаде! И если бы я, совершенно случайно, не решил тебя навестить, то сейчас бы мы имели здесь хладный труп, заботливый ты наш. А я, знаешь ли, вовсе не обязан бросать все дела и бежать к тебе каждый раз, когда твое имя начинает вспоминать в анекдотах каждый первый.
— Ты не поверишь, малыш, но и не каждый раз бежать ко мне ты тоже не обязан, — нервным движением отбрасывая за спину волосы, цедит в ответ авэнэ. — Я тебя — не звал. Совать нос в мои дела — не просил. И мнением твоим по данному вопросу — не интересовался.
— Мне на колени–то уже падать, о Великий? — судя по тону, каким это было сказано, падение на колени было последним, чем он собирался заняться в ближайшем будущем.
— Ну, если ножки уже не держат — то давай, — Анхен засовывает руки в карманы и больше не пытается к нам приближаться. Так и стоит посреди огромного холла. А в глазах — нет, не злость, осмелившись на него взглянуть, я вижу это отчетливо. Во взгляде — только усталость. — А что до хладного трупа, то, видишь ли, какая проблема, Лоурэл: это именно то агрегатное состояние, в которое Лариса норовит перейти каждый раз, как я скрываюсь с ее горизонта. А стоит мне в ее жизни появиться — и у нас начинаются слезы, обмороки, истерики — словом, все то, что ты можешь наблюдать прямо сейчас. И что же мне делать, защитник невинных дев? Или может, ты мне, Лариса, подскажешь? — поймав мой взгляд, он впервые обращается прямо ко мне. Я вздрагиваю и прячу лицо на груди у Лоу. — Я уже даже в собственный дом боюсь возвращаться, чтоб лишний раз тебя не пугать.
— Правда? — продолжает насмешничать Лоу. — А я вот другую историю слышал. Что–то там про разбитую вдребезги машину и затянувшийся пикник под соснами. В о-очень душевной компании.
— Лоурэл! — почти что рык.
— Нет? Под елками? Вечно я их путаю, — меня ноги от страха почти не держат, а он развлекается, словно сам Дракос в него вселился! — Ну прости, ты же знаешь: ботаника — не мое.
— Угу. Словоблудие — всегда твое было, — Анхен позволяет себе ответную усмешку и вновь начинает движение в нашу сторону. — А ты у нас теперь, значит — милейший мальчик, нежный друг всех несправедливо обиженных лично мной дев?
— Всех? — картинно пугается Лоу. — Нет, всех я не готов, это ж какая толпа–то наберется. Остановлюсь на цифре один, если не возражаешь.
— Возражаю, — ему остается до нас шага три, и тут Лоу резко взвивается в воздух. Мгновение — и мы с ним стоим на перилах галереи второго этажа.
— И как это понимать? — Анхен остается на месте, только голову задирает. Мне бы тоже очень хотелось это знать. То, что мы вновь оказались на некотором расстоянии от хозяина дома, дало мне, конечно, возможность сделать пару судорожных вздохов, ведь, глядя на приближение Анхена я, кажется, позабыла, что дышать нужно. Но ведь это не выход. Лоу просто дразнит его. Выводит из себя. Зачем? Будет же только хуже. Только хуже.
— Ну, отсюда обзор лучше, — как ни в чем не бывало, продолжает Лоу. — Кстати, шикарную машину сейчас на стоянке у тебя заметил. Дивного цвета коррозии металла. Неужели твоя? Ты что же, напрочь отбил себе вкус?
— О, это подарок от любящих родственников. — Анхен медленно поднялся в воздух и завис прямо напротив нас. Но приближаться не стал. Продолжил беседу. — С пожеланиями скорейшего… ну, всего что сам придумаю, записки не прилагалось.
— И что же ты придумал? — полюбопытствовал Лоу, словно мы все в уютных креслах вечер коротали.
— «Жаль, что ты не сдох», полагаю, звучало бы наиболее правдоподобно, — Анхен пожал плечами, по–прежнему не делая попытки приблизиться. Лишь смотрел. Внимательно. Слишком.
— А что старая, чинят? — стоять на тонких перилах верхом комфорта не казалось. Мне. А эти двое беседу беседовали.
— Нет, говорят, восстановлению не подлежит, — равнодушно отозвался Анхен, а до меня только тут стал смысл разговора доходить. Он что же, машину разбил? Вдребезги? Это как, вместе с собой? Только у него регенерация, а машину уже никак? Это как же надо было… навернуться? — Придется покупать себе новую, а эту…ну, постоит в гараже, места хватит, — продолжал между тем авэнэ. Отвечал вроде как Лоу, а смотрел на меня. И, пойманная его взглядом, я уже даже отвернуться не могла. — Приставлю кого–нибудь пыль с нее протирать. Особо ценной тряпочкой. А через пару лет уроню куда–нибудь в Бездну.
— Надеюсь, без дарителя, намертво прикрученного к пассажирскому креслу? — поинтересовался Лоу тем тоном, что было понятно, о судьбе дарителя он не зарыдает. Так, стоп, а кто даритель? У него ж вроде родственников–то… Это ж они кого сейчас в Бездну мысленно посылают?
